Когда Алина Алина Ежова рассказала мне, что в марте собирается в Марокко, потому что выиграла билеты в конкурсе, который проводил московский ресторан "Тажин", эта новость не вызвала у меня особого энтузиазма. Сам я посетил Марокко летом 2004 года и провел там всего один день - утром приплыл на пароме из Тарифы в Танжер и вечером уплыл обратно. Танжер запомнился мне грязным лабиринтом узких улочек и крикливыми продавцами ковров. Ничего в этом выжженном беспощадным солнцем месте не вызвало у меня доверия. Ни фальшивые улыбки местных жителей, мечтающих нагреть доверчивого туриста на десяток-другой дирхамов, ни приготовленная в не отличающихся чистотой забегаловках странно пахнущая еда. Все это совсем не укладывалось в картину мира "респектабельного европейца", которым мне нравилось себя воображать, выезжая на выходные из Праги в Вену или Дрезден, чтобы полюбоваться на шедевры старых мастеров и памятники архитектуры. Но отпустить любимую в одиночестве в этот полный опасностей (карманники, змеи, глисты) мир я не мог, поэтому пришлось взять себя в руки и купить билеты.
К счастью, Алина выиграла не только билеты, но и трехдневное проживание в гостинице, к которому прилагался трансфер из аэропорта. Это помогло немного сгладить мои первые впечатления от полуночной встречи с мединой (старым городом) Марракеша, которая привела меня в полную растерянность и даже некоторый ужас. Узкие плутающие слабоосвещенные улочки, арки и подворотни, в которых, как казалось, таится неведомая опасность, огромные кучи мусора, во многом ответственные за устойчивый стереотип о пряных ароматах востока, роющиеся в этих кучах ободранные ослы и коты и такие же ободранные жители медины, в чьих глазах (как мне казалось) играли зловещие огоньки, не предвещающие "респектабельному европейцу" ничего хорошего. От явных приступов паники меня спасало только присутствие возлюбленной, перед которой ни в коем случае нельзя было ударить в грязь лицом. Но ещё больше укреплял мое мужество дюжий сотрудник отеля, который встретил нас на въезде в медину и провел через круги этого ада. Вид мощных стен нашего риада и лязг тяжёлых засовов за моей спиной позволил мне немного успокоиться и забыться в объятиях любимой, но моему блаженству не суждено было продлиться долго.
Ровно в пять часов утра я проснулся от страшного рёва - воздух наполняли звенящие металлом гортанные крики, жуткие вопли и протяжный вой. Эти ужасные звуки доносились со всех сторон и словно бы имели неземное происхождение. Первое, что пришло мне в голову, - это высадка марсиан на Землю. Казалось, инопланетные оккупанты прямо сейчас десантируются в медине Марракеша, одновременно транслируя из тысячи громкоговорителей обращение к застигнутым врасплох землянам. В этой какафонии звуков, я разбирал слова на неведомом языке: "Всем выйти на улицу и построиться в линию! Сопротивление бесполезно!". Я уже приготовился покориться судьбе и выйти из риада с поднятыми руками, но Алина убедила меня повременить, объяснив, что этот жуткий рев не распоряжение оккупационных властей, а утренний азан, призывающий жителей города на молитву.
После завтрака мы вышли за стены гостиницы и снова оказались в медине. И хотя яркий солнечный свет слегка развеял мои ночные страхи, количество ослов, котов и местных оборванцев на улицах увеличилось в разы, а к ним прибавились велосипеды, мопеды и мотороллеры всех мастей. Плотный людской поток нёс нас по узким извилистым улочкам, со всех сторон нам в лицо что-то кричали торговцы, тряся своим товаром, голова шла кругом от всевозможных запахов, потому что на каждом шагу кто-то что-то жарил, парил, тушил и активно размахивал руками, призывая нас это купить. Вопли торговцев постоянно перекрывались треском мопедов, которые постоянно проносились мимо нас на огромной скорости во всех направлениях, чадя бензином и непостижимым образом лавируя в толпе. В какой-то момент небо над нашей головой сомкнулось, и сеть улиц превратилась в один огромный рынок. Толпа стала невероятно плотной, ее движение замедлилось, а потом и вовсе встало, потому что чей-то осёл, вёзщий тележку с артишоками, наехал на лоток с ремесленным товаром. Стоит ли говорить, что всё это время я не переставал подозрительно озираться вокруг и оперативно реагировал на подстерегающие меня опасности: я отшатывался от торговцев, уворачивался от мопедов, ежесекундно хлопал себя по карманам и железной хваткой держал за руку Алину, чтобы её не украл какой-нибудь смуглый бербер, облаченный в джеллабу с надвинутым на глаза капюшоном. Когда я спросил возлюбленную, куда мы держим путь, она ответила, что нашей целью является Джемаа-эль-Фна в самом сердце медины, а потом с милой улыбкой добавила, что это название можно перевести как "площадь отрубленных голов". Я успокаивал себя тем, что Морокко позиционирует себя на международной арене как современное прогрессивное государство, а значит публичные казни здесь скорее всего уже не проводят, но владелец лотка с ремесленным товаром орал на хозяина осла с таким остервенением, что сразу становилось понятно: он совсем не против возвращения старых порядков.
Когда мы пришли на Джемаа-эль-Фна, я совсем было отчаялся: кроме торговцев на нас начали агрессивно наседать ресторанные зазывалы, рыночный гвалт усилился звуками местной музыки, которую в разнобой исполняли сразу несколько ансамблей, из-за чего ритм и мелодия совершенно терялись в какафонии какого-то пищания, звона и стука, а в десятке метров от нас, довершая картину, покачивались, следуя флейте заклинателя, головы нескольких кобр с раздутыми капюшонами. Спасаясь от этого хаоса мы свернули на относительно спокойную улицу и наугад выбрали какой-то ресторанчик, где нам продемонстрировали солидные порции тажина. Мы устроились за столом прямо на улице и следили за проплывалающей мимо пестрой толпой, уличными музыкантами и акробатами. Я уже начал привыкать к этому зрелищу, когда нам наконец принесли тажин, томленую в толстой глиняной посуде курицу с овощами и специями. Блюдо оказалось совсем не острым, чему сразу возрадовался мой измученный гастритом желудок, не ждавший от пряной кухни востока ничего хорошего. Курица и овощи были мягкими и вкусными, а специи приятно щекотали обоняние. После тажина мы пили мятный чай, и тут Алина предложила заказать фреш из авокадо. Я и не подозревал, что из этого плода можно делать свежевыжатый сок, да ещё и с добавлением миндальных орехов - именно такой вариант я себе заказал. Не будет преувеличением написать, что встреча с соком из авокадо изменила всю мою жизнь. Теперь её смело можно делить на до и после фреша из авокадо. Когда я впервые потянул через соломинку эту зеленоватую гущу, я словно вошёл в райские кущи. А через три минуты, когда передо мной стоял пустой стакан, я ощутил всю тяжесть первородного греха и необходимость вспахивать землю в поте лица мне и всем моим потенциальным потомкам неизвестно до какого колена. Когда мы покинули ресторан я уже смотрел в будущее с гораздо большим оптимизмом, ведь страна, в которой умеют делать такой фреш из авокадо, не может быть настолько безнадежной, как мне показалось вначале.
И действительно, после посещения усыпальницы Саадитов, мавзолейного комплекса династии, правившей Магребом в 16-17 веках, моей настроение настолько улучшилось, что я сам потащил Алину и ее подругу Риту в бесконечный лабиринт базара, чтобы купить им платки, которые они могли бы намотать на голову во время поездки в пустыню, планировавшейся на следующий день. Я вошёл в раж и начал кричать и размахивать руками, торгуясь с бородатым арабом, который расхваливал непревзойдённое качество своих хлопковых платков, при изготовлении которых были использованы исключительно натуральные красители. Я светился от счастья, когда мне удалось сбить цену в пять раз, но, судя по тому, как улыбался хитрец, понимал, что сбивать надо было в десять. А потом мы снова вернулись на Джемаа-эль-Фна, забрались на террасу одного из многочисленных кафе и любовались закатом и разверзшимся внизу хаосом, который был совсем не катастрофой, как я подумал вначале, но лишь мерным течением обыденной жизни этого города.
А потом была невероятная поездка на краешек Сахары, во время которой мы умирали одновременно от тяжести перегрузок на серпантине и величественности открывающихся видов, гуляли по дышащему свежестью пальмовому лесу и взбирались на совершенно библейский ксар Айт-Бен-Хадду, вспоминали сказки тысячи и одной ночи, сидя на горбах дромедаров, любовались закатом с вершины песчаной дюны и засыпали в палатке под пение берберов. А после пустыни была Эссувейра, где мы подражали крику чаек, сидя на обдуваемых ветром бастионах, дурели от влажного воздуха Атлантики и фотографировали многочисленных местных котов, покупали финики на шумном базаре и слушали музыку гнауа, забравшись на тесный чердак Le Café des Artistes.
А ещё мы очень много смеялись. Смеялись, когда попали под дождь во время прогулки в Диабат, и щёки Алины покрылись дорожками растекшейся туши, смеялись под Hey Joe, сидя вместе с мокрыми немецкими туристами в кафе, которое в шестьдесят девятом посетил Джимми Хендрикс, смеялись под ослепительно голубым небом на пляже Сиди Кауки, когда прямо на нас словно из ниоткуда выехал караван марокканских школьниц на верблюдах под предводительством учителя на осле, и потом когда коты таскали с наших тарелок рыбьи хвосты и головы креветок. Мы смеялись, и наш смех могли прервать только поцелуи, потому что мы любили друг друга в этих желтых песках, в окружении красных и белых городских стен и поросших ветвистым кустарником холмов, увенчанных бесконечной синевой марокканского неба.
Когда мы вернулись в Марракеш, его медина больше не вызывала во мне ужас. Я спокойно шествовал по её улицам, перебрасываясь репликами с торговцами и зазывалами, уверенно прокладывал путь к Jardin Majorelle и брал новые вершины наслаждения, заказывая фреш из авокадо с финиками. Мы снова ели тажин и строили планы на нашу следующую поездку: Танжер, Тетуан, Асила, Фес и Мекенес. Сегодня я улетел, но я обязательно вернусь в Марокко, в эту страну, поразившую меня своей природой, культурой и необычными ландшафтами. Страну, где можно восхищаться и любить, и все это за небольшие деньги.
#morocco #taginestorytelling #tagineontrip
